Первая мировая война: чудесное спасение Севастополя

27 октября 1914-го года (9 ноября по новому стилю) командир (де-юре) турецкого линкора «Явуз Султан Селим» (де-факто – это был новейший немецкий «Гебен», постройка которого, в переводе на российские деньги, обошлась в 20 728 000 рублей золотом), капитан 1-го ранга Фридрих фон Аккерман получил секретный приказ командующего турецким флотом, немецкого контр-адмирала Вильгельма Сушона: «Поднять пары во всех котлах!  (24 единицы на две паровые турбины мощностью до 85 660 л.с.)   и приготовиться к выходу в Черное море!» До вступления Турции в Первую Мировую войну против России оставалось 5 дней…

Из воспоминаний немецкого радиста Георга Коопа в книге «На линейном корабле»: – Итак, наша цель – Севастополь. А это означает, что дело принимает крайне серьезный оборот! Ибо  Севастополь – одна из сильнейших морских крепостей мира! Даже само это имя как бы излучает нечто угрожающе таинственное… словно что-то непобедимое скрывается за ним. Ведь сколько уже лет ни один вражеский корабль не рискует показаться под его стенами: с тех пор, как, во время Крымской войны, объединенный флот англичан, французов, сардинцев  и турок попытался превратить эту крепость в развалины. Но Севастополь тогда открыл свою огненную пасть и изверг из жерл сотен своих орудий их погибель и – смерть! И вот наш «Гебен» собирается, практически, в одиночку, сделать то, что не удалось многим.

Как-то немного не по себе… В отличие от своего радиста, у командира «Гебена» не было ни тени сомнения в успехе задуманной операции: 10 башенных орудий 283-го калибра с начальной скоростью трёхсот-килограммового бронебойного снаряда в 880 м/с и дальностью поражения до 23-х км, плюс 12 орудий калибра 150 мм с дальностью поражения цели до 13,6 км, – да на прямой наводке... Их одновременный, более чем 3-х тонный бортовой залп, вскроет русские форты, как консервную банку. Что, при отключенном минном поле перед Севастопольской бухтой (по крайней мере, адмирал Сушон ясно дал понять, что проблем с русскими минами у «Гебена» не будет) откроет дорогу к пристаням его торпедам пятисотого калибра!

Ну, а если повезёт попасть главным калибром хотя бы в один из специально скученных сегодня в Южной бухте кораблей русского флота (7 огромно-неповоротливых дредноутов, 3 крейсера, 4 подводные лодки, 5 эсми­нцев, 4 минзага, 2 тяжёлых транспорта  и 2 посыльных судна с канонерской лод­кой), одновременная детонация их полного боезапаса просто снесёт западный холм бухты, вместе с укреплениями – куда-нибудь к чёрту на рога! И вот тогда… Аккерман вышел на мостик огромного корабля и с удовлетворением убедился, что два турецких эсминца – «Ташос» и «Самсун», словно два гончих пса, – послушно следуют за головным кораблём. Спущенные, по его команде, на контуженный город их экипажи, словно древние янычары – вырежут остатки деморализованного гарнизона. И ему останется только ввести уже свой, тысячный отряд, чтобы поднять над главной площадью павшей крепости непобедимый немецкий флаг!

 Пока идущий в кильватере минный заградитель «Нилуфер» будет выставлять перед бухтой уже немецкие – мины. Так это было или нет – вряд ли когда-нибудь станет известно доподлинно. Однако 27 октября 1914 г., получив в 20 ч. 35 м. радиосообщение от идущего в Константинополь парохода  «Королева Ольга» о встреченных им в 17 ч. 30 м. в 5 милях от выхода из Босфора линкоре «Гебен» и крейсеров «Бреслау» с «Гамидие» в сопровождении нескольких миноносцев,  (а днём ранее – от морского агента в Стамбуле, капитана 1 ранга, Щеглова – о планах Турции нанести внезапный удар по Севастополю), командующий Черноморским флотом вице-адмирал Эбергард (ост-зейский немец, между прочим), отдал приказ его основным силам прекратить патрулирование прибрежного района Севастополя, вернуться на портовый рейд и встать на «бочки» в Южной бухте.

Суда заглушили котлы. Флот ограничился, для защиты от возможного нападения с моря, установкой 320-ти электрических стационарных мин с весом заря­да 75 кг пироксилина, приводимых в боевое состо­яние замыканием электрической цепи. Когда же, на следующее утро, уже другой русский пароход, «Великий князь Александр Михайлович», сообщил о встрече «Гебена» в районе Амасры (турецкий порт перед наиболее узкой частью Чёрного моря на пути к Севастополю), тот же Эбергард приказал направить в Ялту наиболее крупный и хорошо оборудованный минный заградитель «Прут» за… батальоном пехоты!

Что привело к «естественному» ОТКЛЮЧЕНИЮ этого минного поля. И даже после радиодонесения в 3 ч 30 мин 29 октября об обстреле Одесского порта   турецкими эсминцами «Гайрет» и «Муавенет», а также докладов патрульных гидросамолётов о появлении турецкой эскадры в 30-ти мильной зоне Севастополя – его защитники так и не дождались адмиральского приказа: ни на включение минного поля, ни на вывод кораблей на оперативный простор Севастопольской бухты. Стоя попарно в тесноте Южной бухте, они (конечно же – «случайно»),  оказались лишены возможности ответной стрельбы по возможному противнику, хотя бы и из положения «бочковая стоянка». Из воспоминаний немецкого радиста Георга Коопа… 6 часов 40 минут.

Русская радиостанция из Одессы открытым текстом сообщила, что два турецких миноносца только что торпедировали канонерские лодки «Донец» и «Кубанец», после чего начали обстрел города. И только ответный огонь подоспевших эсминцев вынудил их уйти в открытое море. Всё! Теперь русские знают, что турецкий флот начал боевые действия. Нельзя больше терять ни минуты – как можно скорее, на Севастополь! Между тем немного светлеет и в предутренней дымке показывается скалистая цепь гор, над которой еще витает легкий туман. Увеличив ход до полного, «Гебен» стремительно приближается к спящей крепости. Вот мы уже на расстоянии менее 4 км. Странно, но нам пока ничто не мешает, хотя Севастополь – уже, вот он!

 Лежит прямо перед нами… Простим радисту его удивление… В силу своего положения он явно не знал о дьявольском замысле полного уничтожения этого прекрасного города. Да и самые элементарные военные каноны  подразумевали совершенно обратное! Так что, в случае успеха этого вероломно-пиратского набега, трудно даже представить, ЧТО могло ожидать этот южный форпост России… НО! Дальше произошло то, самое таинственное,  что так пугающе настораживало католика-радиста в начале похода: спокойно пройдя над разомкнутым минным заграждением и первым же залпом сразу подавив несколько крепостных батарей, «Гебен» вдруг стал резко снижать скорость и, сделав несколько беспорядочных, судорожно-дёрганных ходовых рывков, резко развернулся и… полным ходом ушёл в открытое море!

При этом, за 25 минут этого странного «нападения», его комендоры смогли выпустить всего 47 снарядов из орудий главного калибра (боезапас – 810 единиц, при скорострельности ОДНОГО орудия – 5 выстрелов за 2 минуты) и лишь 12 снарядов из орудий среднего (боезапас – 1800 единиц), до сих пор ставя в тупик как своих, так и русских историков. Никто не может дать достаточно вразумительного, с военной точки зрения (да и просто элементарной логики), объяснения столь необычного спасения практически обречённого города.

Василий Ятленко