Впервые состоялось погружение аквалангистов в месте затопления минного заградителя «Прут»

5 октября произошло уникальное событие: впервые состоялось погружение аквалангистов в месте затопления минного заградителя «Прут».
 
Дайверы московского клуба «Аротрон» Михаил Манаенков и новороссийского клуба «Water-Deep» Алексей Волков совершили погружение на 105 м. к палубе затонувшего судна. (Минзаг обнаружен в мае 2017 года научной экспедицией Российского географического общества: «корабль лежит на глубине 124 метра. Над грунтом морского дна корпус возвышается на 14 метров" ).
 
Перед погружением, прямо на палубе дайвинг-катера (севастопольский клуб «DeepTown), настоятель храма свт. Николая (Камышовая бухта) прот. Сергий Фёдоров совершил молебен о всяком добром начинании и освятил памятные таблички, посвященные подвигу экипажа минного заградителя «Прут» и корабельного священника иеромонаха Антония (Смирнова).
 
После возвращения аквалангистов была отслужена лития о погибших моряках минного заградителя, члены морской кампании почтили память погибших минутой молчания, на воду сброшены красные гвоздики.
 
Справка. Минный заградитель «Прут»
История этого минного заградителя трагична.
Моряки, можно сказать, повторили подвиг матросов с крейсера «Варяг».
 
В 5 часов утра 29 октября 1914 г. корабли Черноморского флота получили радиограммы о начале войны. Около 7 часов, возвращаясь с задания, в 14 милях от мыса Херсонес минный заградитель "Прут" (командир—капитан 2 ранга Георгий Александрович Быков) встретил германо-турецкий линейный крейсер "Гебен" (командир—капитан-цур-зее Р. Аккерман, весь экипаж крейсера немецкий—от командира до кочегара). "Прут" передал в Севастополь сообщение о встрече и свое местонахождение—44°34”N 33°01”E, но ответа не получил. Крейсер поднял сигнал с требованием сдаться.
Немцы применили военную хитрость. На своем корабле они подняли турецкий флаг (да и сам крейсер был переименован в «Явуз Султан Селим»), то есть флаг государства, которое не объявляло войну. В то время это был самый мощный крейсер с крупнокалиберными орудиями. На борту нашего корабля находилось более трехсот человек (экипаж и батальон пехоты, который из Ялты следовал в Севастополь) и 710 морских мин, это примерно 70 тонн тротила. Силы были неравными. Снаряды с малых пушек заградителя даже не долетали до немецкого крейсера.
Минзаг поднял на мачтах флаги и пошел к берегу. Командир принял решение затопить корабль. Сразу была объявлена водяная тревога и открыты кингстоны. Быков сначала уничтожил шифры и секретные документы. Были спущены шлюпки. Но места в них всем не хватало, личный состав бросался за борт со спасательными поясами и койками.
В 7 час. 35 мин. крейсер зашел с правого борта минзага и открыл артиллерийский огонь из 150-мм орудий с дистанции около 25 кабельтовых. Бил наверняка, как по мишени на учениях. Под огнем вражеского корабля на "Пруте" начался пожар, был разбит полубак. Желая ускорить затопление "Прута", командир приказал произвести подрыв днища. Для этой цели на корабле были заранее заложены подрывные патроны, провода от которых были сведены в одном месте на жилой палубе. Подрыв днища осуществили минный офицер корабля лейтенант Рогузский и минный кондуктор. Запас мин не сдетонировал. Через 10-15 минут после открытия огня "Гебен" ушел в сторону мыса Сарыч, поручив добивать русский корабль турецким миноносцам "Самсун" и "Ташос". Они продолжили обстрел горящего корабля.
Примерно в 8 час. 40 мин. "Прут" встал почти вертикально и с развевающимися на мачтах флагами затонул в 10 милях к западу от мыса Фиолент. С нижней ступеньки трапа моряков до последней секунды благословлял корабельный священник 70-летний иеромонах Антоний. Личный состав корабля пытался спастись на шлюпках, койках и спасательных поясах. Турки взяли в плен трех офицеров, в т.ч. раненого командира, корабельного врача Алёшина, мичмана Архангельского, двух кондукторов и 69 матросов. Вражеские эсминцы ушли. На место затопления минзага пришла из Балаклавы подводная лодка "Судак". Она подняла из воды оставшихся членов экипажа в составе трех офицеров и 199 матросов и позже передала их на борт госпитального судна "Колхида". В бою погибли лейтенант Рогуский, мичман Смирнов, иеромонах Антоний, боцман Колюжный и 25 матросов.
Справка. иеромонах Антоний (Смирнов).
В 1909 году священноначалие определило уже пожилого монаха (ему исполнилось 66 лет) для прохождения пятилетней службы на флоте, поскольку, согласно существовавшей традиции, военных моряков Русского флота окормляли исключительно иеромонахи. Попав на минный заградитель «Прут» (бывший пароход Добровольного флота «Москва»), отец Антоний должен был завершить свое служение в 1914 году, но тут грянула Первая мировая война…
Когда началась эвакуация экипжа, священнику выделили место на шлюпке, но иеромонах Антоний в последний момент уступил свое место на шлюпке матросу, а сам до последнего продолжал молиться и благословлять отплывающих с тонущего корабля матросов, пока не погиб вместе с кораблем. Биограф о.Антония В.Бондаренко так описывает эту сцену: «В перегруженных шлюпках шла перекличка. Моряки не могли найти только отца Антония. Кто-то неуверенно сказал, будто видел его в последний раз на верхней палубе минзага. И в этот момент среди клубов дыма, окутывающих горящий "Прут", показался корабельный священник. Он стоял на нижней ступеньке трапа, почти касающейся поверхности моря, и осенял крестом перегруженные до предела шлюпки. Командир корабля крикнул из воды:
- Батюшка, садитесь! Мины могут взорваться!..
К кавторангу Быкову присоединились другие офицеры и матросы:
- Спасайтесь, батюшка!
- "Прут" сейчас затонет!
- Прыгайте в воду, мы вас подберем!..
- Спасайтесь сами, - ответил седой священник. - Мест в шлюпках на всех не хватит, вы молоды, а я уже пожил на белом свете и стар.
После этих слов отец Антоний вернулся в свою каюту, облачился в ризу и, выйдя на горящую палубу с крестом и Евангелием в руках, еще раз благословил команду. Потом направился внутрь гибнущего корабля. Матросы, глотая слезы, провожали глазами любимого пастыря, офицеры поднесли руки к козырькам фуражек, отдавая честь доблестному священнику».
Описал этот подвиг и современник событий морской офицер Г.К.Граф: «...Глаза всех еще оставались прикованными к палубе. Там виднелся отец иеромонах Антоний, который, стоя в полном облачении, осенял крестом находившихся в шлюпках. Семидесятилетний пастырь (...) не захотел покинуть ни родной корабль, ни смертельно раненых, которых не представлялось возможным спасти. Вот уже и палуба стала уходить под воду, а еще через несколько минут "Прута" не стало. Только рябь морской волны выдавала место его гибели... Рогуский (лейтенант, взорвавший корабль и погибший вместе с ним. - А.И.) и отец Антоний... Первое из этих имен встает наряду с именами Сакена, Казарского и славной памятью безвестных героев «Стерегущего», а другое - сверкает в ореоле великих слов нашего Спасителя: "Больше любви сея никто же имать, да аще кто душу положит за други своя..."»
За этот подвиг отец Антоний 4 ноября 1914 года был посмертно удостоен ордена святого Георгия 4-й степени, став первым русским военным и единственным флотским священником, удостоенным за годы Первой мировой войны этой высокой воинской награды.
Журнал «Летопись войны 1914 года», поместивший на своих страницах некролог пастырю-герою, писал: «Каждая война выдвигает своих неведомых дотоле и незримых миру героев долга. Выдвинула их и настоящая. До нее совершенно неизвестен был русскому обществу семидесятилетний старец-иеромонах Бугульминского монастыря Самарской губ. Антоний (Смирнов). А теперь это имя облетело весь мир и сохранится в памяти потомства как образец героического самоотвержения и выполнения долга до конца».