Самоотверженный подвиг летчика Михаила Талалаева в начале обороны Севастополя

3 ноября 1941 года началась оборона села Дуванкой (ныне Верхнесадовое). В этот день 8 наших самолетов атаковали и бомбили вражескую колонну на плато Кара-Тау. В боевом полете ведущий летчик Михаил Талалаев заметил, что его ведомый Николаев был подбит и совершил жесткую посадку. Несмотря на то, что рядом были немецкие солдаты, командир звена Талалаев приземлился на территории противника возле подбитого самолета своего товарища, будущего Героя Советского Союза Николая Николаева, и спас его, успев взлететь под вражеским огнем. В том полете самолет Талалаева получил 62  пробоины.

Подробно о подвиге

В один из дней начала ноября 1941 года воздушная разведка обнаружила крупную колонну войск и техники противника, двигавшуюся по дороге от Симферополя на юг. С аэродрома Нижний Чоргунь в воздух поднялись восемь Ил-2. Возглавил их командир эскадрильи капитан И. Ф. Кичигин.

Удар восьмерки «ильюшиных» был внезапным и точным. Но на выходе из пикирования после второй атаки загорелся самолет младшего лейтенанта Н. И. Николаева. Летчик повел машину на посадку и вскоре уже стоял у горящего самолета совсем недалеко от атакованной колонны. Увидев это и понимая, что гитлеровцы вот-вот навалятся на боевого друга, Талалаев принял смелое, весьма рискованное решение: садиться!

Самолет катился по земле, из-за неровностей почвы его бросало из стороны в сторону, но вот машина остановилась. Какими же медленными показались те секунды, вспоминал потом Талалаев. А Николаев прыгнул на плоскость Ил-2, ударом ноги, а затем ножом вскрыл верхний люк фюзеляжа и втиснулся в самолет. Какое совпадение: именно на этом месте, когда штурмовики последующих серий стали двухместными, стали оборудовать кабину стрелка.

Длинный разбег, отрыв самолета от земли, уборка шасси. Прямо над головами бежавших к догоравшему «илу» фашистов Михаил сделал разворот и взял курс на юго-запад. Группу Кичигина он уже не увидел: отработав свое, она ушла.

Неожиданно справа появились два Ме-109. Выполнив маневр, они вышли в заднюю полусферу штурмовика и начали с ним сближаться. Пришлось буквально притереть машину к земле и на максимальном режиме уходить от преследования.

Но вот показался Севастополь.
 
– «Ястребы», я «Шарик»! – услышали в наушниках тревожный голос штурмовика летчики-истребители, барражирующие над Главной базой. – Прошу помощи. На хвосте висят два «мессера»!
– Идем, «Шарик», идем, держись, браток! – было ответом.
Два «яка» ринулись в атаку, и «мессеров» словно ветром сдуло.
 
Только после этого Михаил почувствовал, что он весь мокрый от пота, а когда взглянул на плоскости своего «ильюшина», то увидел в них множество пробоин. Надо же! Напряжение было так велико, что не воспринял вражеской атаки, не почувствовал попаданий в самолет вражеских очередей!

«Да, но жив ли Николаев? Ведь он ничем не защищен»,– мелькнула тревожная мысль.

Штурмовик сделал над аэродромом круг, затем второй – все работало нормально. Можно садиться. Когда Талалаев зарулил самолет на стоянку, его окружила большая группа летчиков и техников, до которых дошел слух, что самолет Талалаева сбит. Но каково же было их удивление, когда из фюзеляжа показался Николаев. Растроганный самоотверженностью своего спасителя, он крепко его расцеловал. Талалаева поздравил весь полк, а вскоре весть о его благородном поступке облетела не только Севастопольский гарнизон, но и другие части военно-воздушных сил флота.

Денисов К.Д. Под нами – Черное море. – М.: Воениздат, 1989.